Киев, июль 2016.
Киев сейчас особенный, свободный, опасный, город трех революций. Он пропитан тем же, что живет и во мне — нетерпимостью, категоричностью, сладостью печали уходящего лета.
Не видел Д. около трех лет. Как-то потеряли связь, ну бывает. Он участвовал в событиях от начала и до конца. Этой ночью мы гуляем по всем важным местам тех событий, Д. рассказывает обо всем, особенно о черном дыме и тишине перед последним штурмом. Трупы, трупы, юность, обезбашеность и много любви.
Я представляю, как это быть молодым и умирать под снайперским огнем за свои убеждения, прикрывая своим телом друга. Если найти самый чистый лед во вселенной и заставить его звенеть, может ли он быть чище чем голос парня, смотрящего на меня с фотографии? Не ради ли таких моментов существует вселенная?
Розовые очки — это когда веришь, что плохое случается только с плохими людьми, а за плохие поступки всегда бывает расплата. В таких очках не так страшно жить. Нахуй такие очки.
Мне не хочется иметь ничего лишнего в этой жизни. Не только розовых очков и остального хлама, но и книг, знаний, музыки, памяти, страхов, грез. Чистый, как кристалл, и лишь несколько нужных граней.
Тот, у кого ничего нет, легко принимает итоги и ценности революции. А мы входим в эпоху бесконечной революции. Жадно цепляюсь за все, что ее приближает.
Я рад за Д. Да же сейчас все еще чувствую, что Валькирии были здесь, вижу их следы.
Купаюсь в ванне с молоком, я 10 раз умираю и 10 раз рождаюсь в электричке за 1 час, у меня 6 рук и 4 лица, хочу поджечь себя и своей жертвой что-то изменить. Я бы сделал это, но беспомощно не могу найти что. В конце моей тьмы нас обязательно ждут снежные вершины, чистые озера, заливные луга полные клевера и пестрых цветов.
Мы с Д. сидим на Крещатике, едим гамбургеры. Не знаю, последняя ли это наша встреча в этой жизни или нет. Ни я, ни он не цепляемся за нее, а проживаем и ждем, что будет дальше.