Под сводами храмов, в полях с дикими травами, в 9 отсек АПЛ «Курск», в потерянном сердце, в украденном сердце, там где погиб последний викинг, на Голгофе, между лужей блевоты и одноглазым бомжом в шляпе Одина слышны имена тысячи богов. И каждый эхом отзывается у меня в груди,
— Грядет время великого плача!
А наши глаза слепы, но все равно жадно смотрят и остаются сухими.
Нас опутывают нити и узы прошлых жизней. Каждый раз новая, да только ошибки все те же, заплесневелые и скучные. И вовсе нас не становится больше на Земле. Просто мало кому удается пойти дальше, мы до ходим до «человек» и все, дальше тупик. Слово «свобода» — синоним слова «человек», и это пьянит. Столько способов просирать каждую новую жизнь, что кружиться голова. А внутри меня труха, гниль и черви меня едят всякий раз, кода остаюсь один в темноте. Знаете, живое они есть не будут, а значит я уже мертв. Ведь рождаемся мы не тогда, когда доктор вытаскивает нас из влагалища матери. Мы рождаемся еще раньше, тогда, когда умираем.
А надо мной летают ласточки, я лежу абсолютно голый на глади северного озера. От правого уголка рта до середины щеки у меня шрам. Через несколько минут мое тело будет между тонкой нитью поверхности и грязным, холодным илом. Мои глаза открыты. Тело хочет вздохнуть, но глотает лишь ледяную воду. Конвульсии, хватаюсь руками ни за что. Я бессмертен и вечен.