Рубрика: Личный дневник

В Молоте Ведьм есть строки, говорящие, что в любой женщине, абсолютно в любой присутствует большая или меньшая часть дьявольского, она в них еще по рождению. Именно эта часть дает им возможность к чародейству и магии. Думается мне, что сжигающие по 10 000 людей инквизиторы что-то в этом понимали. Нет, я конечно отлично знаю, что Святая Инквизиция — это просто бизнес, но женщина на костре — в этом что-то есть. Быть может, в жизни каждого мужчины должен прийти момент, когда он обязан либо поддаться чарам и магии, предав католический Рим, либо сжечь свою ведьму на костре, оставшись святым.

У меня странное дежавю, все эти ужимки и улыбки Джоконды, все это отвлекает от того, что на заднем плане есть озеро и горы. Но что может простой человек? Больше чем 500 лет улыбка Моно Лизы со всей ее демонической сводит с ума. Она все знает, она все знает на перед. За 500 лет никто так и не смог собрать для нее хвороста.
(далее…)

У меня черные, костлявые руки без ногтей, они где-то здесь, в обшивке корабля.  Сердце мое  не бьется уже тысячу лет. Я на борту Нагальфара. Море, пенясь и вскипая, распутается перед нашими бортами. Обещание в отношение нас сдержали, мы принимаем участие в последнем решении судьбы мира, да только не с той стороны, но всем все равно. Уже не важно. Впереди я вижу сотни полосатых парусов драккаров.

«Когда надо — люблю, когда надо — дерусь!»

Я лежу на дне ванной с холодной водой и открытыми глазами. Здесь не то что бы тихо, но звуки более сочные и отрешенные. Свет ребриться от поверхности воды. Я тону в Северном Ледовитом. Где я? Где ты? Где все то, что было и то, что будет? Иссиня голубые льдины на до мной сталкиваются друг с другом и рушатся. С глубиной отчего-то не становится холоднее. Чувство обреченности сменяется чувством фатума. Хочется открыть рот и вздохнуть, но воздуха здесь нет. Грудь сдавливает. Зажимаю рот и нос рукой, ногами упираюсь в стенку ванны.

Я тону в Северном Ледовитом. По всему телу бьет агония, в голове туманится. Еще… Еще… Еще… Еще… Я вырываюсь из самой глубины и делаю жадный, большой глоток воздуха, новый, первый.

Ночь, на дорогах никого, две машины и мы каждый раз на миллиметр от беды. Доиграемся когда нибудь. Но все уверены, что с нами этого не случиться, ведь раньше как-то проскакивали. Н. пытается нас обогнать и выезжает на встречную полосу, дорога такая скользкая, что тормоза тут будут бесполезны. Повезет, не повезет. И вот наконец-то по всему телу разливается тепло, каждый вздох приносит кайф телу, в животе начинает приятно тянуть.

Приходит забытье. Мир становится иллюзорен, как фильм или книга. Наплевательское отношение к таким вещам, как боязнь смерти и прочей фигни — это наш новый стиль в этом сезоне. «Буквы навсегда». Моду на это ввел М. Кронпринц уже примеряет корону.
(далее…)

-А у тебя бывает, что вот, ну ходишь на работу, готовишь еду, спишь, срешь, ругаешься там и спрашиваешь себя, а зачем все это?

-Ты о чем вообще?

-Смысл то всего этого в чем?

П. останавливается, щурит глаза и делает глубокую затяжку сигаретой.

-Все просто, послаще поспать, посрать и поесть.

-И все?

Он поворачивается ко мне лицом, смотрит секунду или две, потом кладет руки мне на плечи и трясет.

-Тебе не похуй?

-Так то конечно да, но все же.

-А мне пофиг!

Он почти прокричал это, с надрывом каким-то.

Дальше мы идем молча, я замечаю, как П. немного ускоряется, я уже вприпрыжку и то еле успеваю. Знаю ,что не пофиг ему.