Этой весной река разлилась, затопив луг. Здесь в прошлое лето росли большие, белые цветы. У самой кромки воды начинает плотный, густой хвойный лес. Пахнет свежими еловыми шишками. Наступаю своей большой, мягкой лапой на подстилку из зеленой травы и сухих иголок. Веду носом в сторону воды и принюхиваюсь, закрыв глаза.
Мне не знаком запах костра, здесь еще никогда не было людей. И мне нечего бояться — я медведь. Я шел сюда, чтобы напиться воды, но что-то мне кажется подозрительным и я уже несколько минут не решаюсь подойти к зеркальной гладе воды.
6000 лет до букв и Иисуса, до смерти.
По медвежьему закону главный тот, кто больше. Но я уже второй сезон каннибал. Последнее на что я смотрю — это размер другого медведя. И умру я так же, от другого «выскочки» каннибала, но это случит еще только через четыре весны.
6000 лет до того, как я выкину с моста амулет, а потом с остервенением, сквозь, обжигающие и слепящие глаза, слезы буду перебирать камни возле шпал, чтобы найти его. Сейчас нет ничего важнее. Центр всей вселенной в нем одном. И вот держу заветную кость с оленем в руке, нашел почти в темноте, торопливо одеваю на себя. Ругаю себя. Называю трусом и слабаком. Встань! Держи удар стоя! Вытирая лицо, обещаю больше так не делать. Ночь, рельсы, я принюхиваюсь к воздуху. И снова звезды напоминают мне, что я умираю день за днем. 9227 дней смерти.
Но мертвые могут танцевать. Везде и всюду, тогда и там, где им захочется.
Выстрел. Бегу на человека. Рев, хочу разорвать его, снять с него скальп. Ярость в каждой клетке. Не чувствую боли. Еще выстрел. Все четыре ноги рушатся под весом мощного тела. Я уже хриплю, истекая кровью, бьюсь в агонии. Что-то пошло не так. Я умру не через четыре весны, а сейчас. Глаза заливает горячая и липкая кровь. Бьет судорога. Смерть обволакивает, укутывает. Становится спокойно, это и правда похоже на глубокий сон.
Если есть медвежий рай, то я уже был в нем и хочу туда снова.