Автор: Дмитрий Александрович

Бывает по всякому. Бывает сидишь в полном дерьме,и вокруг то же дерьмо, и жрешь дерьмо,и да же выглядишь как-то особенно дерьмово. Стоп, думаешь, а когда это все началось? То есть, когда все повернуло не туда и вместо чистого горного ручейка с золотой форелью, ты попал в коллектор? Оборачиваешься. Разматываешь пленку.

Вот какие-то работы, футбол, вот вот ты закончил учиться, школа, потом не слишком дерьмовое детсво, вот мои папа и мама чикаются, уверенные в том,что их то ребенок будет самым распрекрасным. Ага,  тут все и началось видимо. А что если не самый распрекрасный? Всю жизнь разочаровываться, только по-тому,что кто то там уже сшил костюм супер мена, а он не подошел по размеру? Почему любят только самых-самых? Остальным что делать?
(далее…)

Я резко нажимаю на газ и машина выезжает из этой сраной канавы полной снежной жижи. На поляне мы разворачиваем машину, выключаем фары. Л. собирает дробовик, заряжает патроны. Я целюсь куда-то в темноту, потом выстрелы, уши закладывает. Мы расстреливаем половину пачки и едем на другое место, там я срубаю дробью сухую березу с нескольких выстрелов. Кажется, мы все глубже и глубже уходим на дно какой-то ямы, полной дерьма и в ней, как поют 8В, «все друг на друге помешаны». Но мне это параллельно, это все вообще где-то там в параллельной вселенной с единорогами, «порно-понями»(с) и черными кубами с острыми гранями. А здесь все просто, либо ты заставляешь сосать, либо учишься это делать сам.
(далее…)

Завтра мы снова едем. Это круто. С. просил привезти сникерсов и беляшей. А сейчас я лежу на полу, подвываю под нео-блюз от Black Keys. У меня есть камень, но я не могу его бросить. Потом беру гитару, хочу сыграть свой блюз, но небритость я сбрил пару дней назад, а тоски нету. Смотрю по сторонам, а где же она? А, так выходные же, и едем то мы сегодня получается, вот и весь секрет. «Тоска, иди уже нахуй!». И вот я сижу на полу в пляжных шортах и бейсболке, прижавшись спиной к Сиду и его телочке. Потом встаю и снова включаю блюз. Девиз всех плагиаторов — лучше автора не скажешь.
(далее…)

Люблю ехать в машине, когда падает много снега и фары его высвечивают, мне почему-то всегда вспоминается детство ,как мы ехали на старом ЗИЛе в деревню, мама наливала мне чай и давала бутерброды, а папа крутил руль, шел такой белый снег, как в сказке, но сейчас снега нет, музыки то же нет. Но все равно, это так круто, ехать без цели с друзьями, просто куда нибудь.

Я сижу на заднем сиденье, Д. с больной ногой рассказывает, как несколько лет назад мы неплохо подрались на танцплощадке после выезда. Я помню, что тогда ему здорово раскроили губу. Круто, что я там был с ними, с мои друзьями. А еще было бы круто один раз в год, скажем 19 сентября, на день рождение Лесли взрывать что-то вечное, памятник цивилизации и культуры, что-то типа Эйфелевой башни или Статую Христа в Рио-де-Жанейро. Нас бы называли культурными террористами, а нашу группу — «Группа черного сентября». Может быть, если люди начнут все это терять, то станут хоть капельку ценить. Завтра ,в наш город привезут Сальвадора Дали, так бы хер кто пошел, но уже скоро, кто-то может сжечь все его полотна, и возможно ты будешь одним из последних людей, кто все это видел. Никто бы не откладывал поездку в Париж или Пекин.
(далее…)

Я помню, как в одно из своих первых дальних путешествий я добрался до Черного моря.  Место, где автомобильная трасса через серпантин  выходит на побережье — это какая-то сраненькая деревушка или может целый поселок,  Джубга. Налево — юг побережья, к Сочи и Гаграм, доберусь до туда через полторы недели, а  на право — это на север к Новороссийску и Анапе, там я буду уже совсем скоро. Приехал я вечером с дальнобойщиком, не помню как его звали, помню, что это был большой такой Американский магистральный тягач. Очень красивая и сильная машина.

Мне уже не терпелось попасть к воде, и я вышел на этой развилке. Я запомнил это место, потому что в прошлому году мы проезжали его с моим отцом. Сейчас я был здесь почти в то же самое время, совсем не туристический еще сезон. И вот я сижу на пирсе, волны и соленые брызги, море еще холодное. Очень долго не решался прыгнуть в воду, а когда нырнул, то от холода закололо все тело, еле взобрался обратно на пирс.
(далее…)

Я снова провожаю Эндрюса, теперь это Казанский вокзал и он едет в Казань. Мы жмем друг другу руки и обнимаемся. Я понимаю, что начинаю плакать. В электричке он сказал мне, что никогда не забудет меня и мой город. И что в своей будущей книге он обязательно напишет обо мне, а еще он соврет, что это ебучий футбольный матч мы все же выиграли. Надеюсь у меня все получится, и мы в скором времени встретимся в Пекине. Действительно, а почему бы и нет?

Эндрюс верит, что у него всего одна жизнь, и после смерти будут только черви. А я уже не знаю во что верить и кем быть.
(далее…)

Решил зайти к маме, у подъезда увидел ее. Да же не верится, что я на половину «она», ведь это значит, что и я такой же. Стыдно мне за маму, и отвращение уже к ней. С работы увольняют ее, а она по телефону каждый раз мне врет, что не пьет. А сейчас я вообще трубки не беру с ее номера. Откуда только деньги и здоровье? Не понимаю. Спросил папу, почему у меня такая мама. Он говорит, что это просто жизнь. А я срать хотел на такое объяснение.

И вот стою и смотрю на нее, а она стоит и ждет чего-то. И вдруг заплакал я, не навзрыд, а по мужски так, стиснув зубы, без звуков. Подхожу к ней и говорю, — «Мамочка, милая, ну почему ты все это делаешь?». А она, отвечает, зло так, — «Да пошел ты!».
(далее…)