Чувствую, как превращается в крик тот стон, что зарождается еще в костях. Все тот же мост, все те же таблетки. Голова катится вниз по лестнице, — «Беги!». А до этого дождь, блики сладких фонарей на промокшем и черном асфальте. Нет, все же сначала черном, а потом уже промокшем. Два колеса велосипеда шелестят, поднимая капли из луж, все это дает чувство эйфории и свободного падения. Никакими словами и музыкой не передать ощущение жизни здесь и сейчас, не сохранить это. Я на гребне высокой волны.
Хочу подавиться всей этой чепухой, каждым абзацем. И вот кукла Барби запихивает мне каждую страницу прямо в горло, запихивает без смазки. Я — порок, Владимир Маяковский — пророк. Почти одно и то же, но в руках у меня именно тот пистолет.
Ночь музеев, держу за руку Лилю и плачу о том, как искренне прожил и любил, и еще больше о том, как искренне ты умер. Долго смотрю на твою комнату, да же не верится, что все случилось именно здесь. Обреченный на славу.
Л. Брик
«Хорошо, что он застрелился из большого пистолета. А то некрасиво бы получилось: такой поэт — и стреляется из маленького браунинга»